Сотник - Страница 92

Алексей подошел к оконцу и ножом вспорол бычий пузырь, натянутый вместо стекла.

– Эй, чего не сидится спокойно?

В оконце показалось лицо.

– Десятника нашего ночью убили, и дверь заперта.

– Я убил вашего десятника и запер дверь.

– Да за что же?

– А то вы не знаете?! Кто в пиво сонного зелья нашим дружинникам подсыпал? И планы у десятника с подачи вашего Доброслава были самые людоедские – наших людей ночью вырезать.

– Лжа это!

– Это ты князю Даниилу расскажешь на суде.

– Тогда почему ты не спишь, если зелье подсыпано?

– Потому как пиво ваше не пил. По вкусу не пришлось – с зельем-то. Да и вы пиво из кружек под стол выплескивали, сам видел.

Лицо в окне исчезло, и показался другой ратник.

– Слышал я все, что ты баял. Почему князь тебе одному должен поверить?

– Пленник у меня, караульный ваш. Языкатый, все рассказал. Видаком на суде будет.

Ратник выругался:

– А мы как же?

– Наши, как все проснутся, вас к князю поведут. А сейчас оружие свое через оконца выбрасывайте.

– Не ты нам его давал, не тебе его у нас и забирать, пес шелудивый!

– Пса я тебе еще припомню! А теперь отлучусь ненадолго – лучину наколоть.

– Это зачем? – насторожился ратник.

– Стены избы хворостом обложу да дровишек принесу – тут недалеко поленница лежит.

– Ты что удумал?

– Оружие не выбросите – избу подпалю. Сгорите все – так мне не жалко предателей. А за смертоубийство перед князем отвечу.

– Ах ты! – Из окна понеслись ругательства. В дверь стали бить чем-то тяжелым, как тараном, похоже – лавкой.

Алексей принес несколько поленьев, демонстративно, перед окном, боевым ножом наколол лучины и прямо под стеной сложил. Сделал еще рейс и принес дровишек.

Ратники в избе всерьез забеспокоились – ведь сожжет!

Алексей возился нарочито неспешно – это пугает сильнее. Среди них видевшие смерть в лицо, но выжившие благодаря своему мастерству, опыту, ловкости. Но что они могли противопоставить гибели в огне? Алексей знал, что огня боялись. Смерть в пламени мучительная и жуткая, не зря ведь католические иезуиты сжигали ведьм на кострах, желая насладиться мучениями жертв.

Алексей отправился к своему стану – ему хотелось убедиться, что все живы. Пусть опоены снотворной дрянью, но живы. А хорошо бы, если бы и помощник, а лучше несколько в себя пришли.

Но тщетны были его надежды. Все дышали, храпели и стонали в глубоком сне – но все были живы! Если бы дружинники умерли, отравившись, он бы без колебаний сжег избу с ратниками.

Подобрав какую-то тряпку, бывшую когда-то рабочей рубахой, он на поварне облил ее льняным маслом и нес к избе на лезвии ножа, не желая измазать руки.

Из оконца его заметили, но больше обратили внимание на тряпку. Поняли – для розжига.

Алексей тряпку обочь лучин наколотых положил, достал трут, кресало и огниво.

Из окон на все это смотрело лицо ратника.

– Даю вам последний шанс, потом поздно будет, – предупредил Алексей. – Сейчас костер подпалю да еще маслицем стены оболью, дабы занялось огнем быстрее. Но тогда поздно будет, погасить не смогу, даже если умолять будете.

Ратник выругался и сплюнул в окно.

– Помучиться, значит, желаете? Ну что ж, вольному воля!

Алексей постучал кресалом, от трута потянуло дымком. Он поднес к труту пропитанную маслом тряпку, которая тут же занялась чадным пламенем. Недолго думая, он подцепил ее ножом и швырнул в оконце внутрь избы. От тряпки было больше дыма, чем огня, но дым едкий. Тряпку попытаются затоптать сапогами, но дыма наглотаются, и испуг точно прошибет каждого.

Из избы раздались испуганные крики, поднялась паника.

Алексей поджег лучину, от нее – березовую кору на полене и встал сбоку окна. Горящее полено снизу окна выставил. Полено затрещало, пламя заслонило окно. Изнутри – полное впечатление, что Алексей костер разжег.

Тут же кто-то закричал из избы:

– Гаси! Согласны мы! – и закашлялся.

Тряпку погасили в избе, но дыма она пустила много. Но именно на такой эффект Алексей и рассчитывал. Он отодвинул полено от окна и встал подальше.

– Считаю до десяти. Выбрасывайте в окно все оружие – мечи, ножи, копья. Сам считать буду. Вас десяток – вот десять мечей и ножей быть должно. Мне тут уговаривать вас надоело. Брошу горящее полено на дровишки да есть пойду.

Алексей делано зевнул и отодвинулся от оконца.

Тут же из окна полетело на землю оружие – мечи, несколько сулиц, ножи – даже шестопер железный.

Алексей сосчитал оружие.

– Я предупреждал! Но тут мечей девять.

– Так у нас десятник убит, с него не снимали.

Алексей ткнул в окно горящей головней, и за оконцем вскрикнули: кому-то он опалил лицо, затрещали волосы на бороде.

– Внутрь головню кину и другой костер подпалю.

Через несколько минут из оконца выбросили меч и нож на поясе.

– Все, нет у нас больше железа.

– Тогда сидите смирно – живы останетесь. А я полежу, отдохну, за вами присмотрю.

Алексей улегся на траве, но время от времени поглядывал в сторону своего стана.

Около полудня там началось некоторое шевеление.

Алексей поднялся и направился к дружинникам. Те бродили, как лунатики. Лица были отечными, глаза заплывшими, движения замедленными.

Он нашел своего десятника и плеснул ему на лицо водой из ковша. Михайло дернулся, открыл глаза и отмахнулся рукой.

– Дождь пошел?

– Вставай!

Но десятник снова закрыл глаза.

Алексей схватил его за грудки и посадил.

– Что ты, как осенняя муха, пристал? Спать охота – сил нет.

Алексей отвесил десятнику пару пощечин – слева, справа. Голова мотнулась.