Сотник - Страница 28

Однако когда он перебрался на левый берег, то почувствовал, что у него как будто крылья выросли. Гнал лошадь по грунтовой дороге до вечера и только в сумерках остановился на ночевку у луга. Лошадь отпустил пастись, доел рыбу и каравай хлеба, подобрав упавшие крошки.

Уснул быстро, а разбужен был утром бесцеремонным толчком. Открыв глаза, увидел – рядом с ним сидели на конях два русских дружинника.

– Эй, – крикнул один из них, – ты чего здесь разлегся, басурманин?

Алексей протер глаза.

– Не басурманин я, как есть православный, – с этими словами он поднялся.

Однако один из дружинников вытянул его по спине плеткой, а другой протянул руку:

– Сабельку отдай! – И оба захохотали.

Алексей вытянул из ножен саблю, рукоятью вперед подал дружиннику и резко воткнул острием клинка в землю. Освободившейся рукой схватил дружинника за запястье и резко дернул вниз. Не ожидавший рывка и потому потерявший равновесие гридь грохнулся на землю.

Второй схватился за рукоять меча, но Алексей, опираясь на седло левой рукой, подпрыгнул и ударил дружинника пяткой в грудь. Изо всех сил ударил, не жалея. Дружинник вылетел из седла, перекувыркнулся через круп лошади и упал.

Не медля ни мгновения, Алексей выдернул у первого меч из ножен и плашмя ударил им по шлему. Раздалось звонкое – бам-м-м, и дружинник уронил голову. Второй начал подниматься, покачиваясь, как пьяный, видимо, удар пяткой, а потом еще и о землю выбили из него дух, но Алексей и у него выхватил из ножен меч.

– Ты… чего… дерешься?

Дружинник выпрямился, но взгляд его был затуманенный. Рукой он держался за грудь.

Алексей мысленно чертыхнулся – заниматься членовредительством ему не следовало. Гриди на службе у князя, дозор несут, и за самоуправство можно попасть под княжий суд. А ссориться с князем Владимирским, Ярославом Всеволодовичем, под чьей рукой был Нижний, ему совсем не хотелось.

Алексей подождал, пока дружинник придет в себя, а тем временем убрал свою саблю в ножны.

– Спрашиваешь, чего дерусь? Так ты же первый меня плеткой угостил, не спросив даже, как звать-величать!

Дружинник хмыкнул:

– И как же?

– Алексей Терехов, дружинник боярина рязанского Евпатия Львовича Коловрата. Слышал, небось, о битве под Коломной? Боярин с ратниками пал в той битве, а я в плен попал. Бежал, лошадь украв. А ты меня плетью!

Дружиннику стало неудобно. И впрямь, опростоволосился он. Да еще незнакомец их обоих побил и обезоружил. Узнает десятник или, хуже того, сотник – насмешек не оберешься, а то и взашей из гридей вытолкает.

– Меч верни, – попросил гридь.

Алексей вернул меч.

– Э, погоди. А Ваньша-то живой?

Дружинник шагнул к сотоварищу, наклонился над ним.

– Дышит вроде…

– Очухается сейчас. Впредь наука будет – не задирать попусту.

– Так одежда на тебе могольская, меч кривой, лошадка тож ихняя.

– Я должен был из плена бежать в русской одежде? Я два с лишним года в плену пробыл! Ухо видишь? – И Алексей повернул голову.

– Дырка в мочке.

– От кольца рабского.

– Ладно-ладно, виноват. Но и ты хорош! Ваньша, вставай, чего разлегся!

– Ты бы водичкой на него плеснул…

– Верно!

Дружинник снял с задней луки седла привязанную баклажку из бересты, вытащил пробку и плеснул в лицо гридню. Тот вздрогнул и пришел в себя, но, увидев перед собой Алексея, охнул.

– Спокойно, свои! – успокоил его товарищ. – Как ты?

– В голове вроде перезвон колокольный, как на Пасху. Дай отлежусь чуток…

– Пожевать что-либо не найдется? – тем временем обратился Алексей к дружиннику. – Десять ден на ягодах, в животе урчит…

– Найдем.

Дружинник повернулся к своей лошади, взялся за переметную суму, охнул и прижал руку к груди.

– Здорово ты меня приложил. Ногой в сапоге, а вроде как камнем из катапульты. Болит!

– Расспросить вначале человека надо было, а потом плеткой махать. Кто вас только учил?

– Ладно, квиты…

Дружинник достал из сумы узелок с едой, развернул тряпицу. Скромно: кусок хлеба с салом, луковицы, вареные яйца.

– Ешь.

Алексей съел хлеб с салом и луковицей.

– Благодарствую. Ваньша, живой?

– Помоги подняться, басурманин.

Алексей протянул руку и помог гридню встать.

– Ох, голова! – простонал тот, схватившись руками за голову. – Кружится навроде как после жбана пива доброго…

– Воды испей, полегче станет.

Алексей понял – перестарался он немного, полегче бить надо было. Да как в драке рассчитаешь? Сотрясение головного мозга у дружинника точно есть.

Ваньша постоял, опершись на седло. Лошадь его стояла смирно, только косила лиловым глазом.

– Я, пожалуй, сяду. Подмогни.

Алексей помог взобраться в седло.

– Эх, нам же до вечера в дозоре быть! – с тоской в голосе сказал гридь.

– А давай мы вернемся? Скажем – вот его задержали. А там пока суд да дело, глядишь – и вечер уже настанет.

Ваньша посмотрел на Алексея:

– Больше драться не будешь?

– Слово даю, коли вы первые не нападете.

После скромного угощения сил у Алексея прибавилось. Он залихватски свистнул, подзывая коня, затянул подпругу и взлетел в седло.

Ехали медленно. Ваньша раскачивался в седле, и Алексей опасался – не упал бы…

Второй дружинник именем Егор попросил Алексея:

– Дело прошлое, кто обиду помянет – тому глаз вон.

– А кто забудет, тому оба, – парировал Алексей. – Понял я, о драке хочешь, чтобы молчал?

– Угадал. Будет десятник спрашивать, задержали – и все дела.

– Лады! В дружину к князю хочу. Как думаешь, возьмут?

– Нет. Драться ты горазд, это верно. Но ты только из плена. Кто тебя знает, не лазутчик ли?